Жил-был один барин. Зимой, в морозы, он каждый четверг уезжал на ночь из имения и возвращался только на рассвете.

И когда он уезжал, то строго-настрого запрещал домашним провожать его или встречать. Сам лошадь запрягал в дорогу, сам ее и распрягал, когда возвращался. Так, чтобы никто не увидел ни лошадь, ни сбрую. Лошадь эта стояла в потайной конюшне, и заходить туда было всем запрещено под страхом смерти. Ключ от конюшни он носил у себя на груди, а ночью под подушку прятал.

Но господскому кучеру ужас как хотелось подглядеть хоть разочек, какая это лошадь стоит у барина в потайной конюшне, в какую уп-ряжь ее запрягают и куда барин ездит по чет-вергам. Ради этого он и жизнью не боялся по-платиться.

И вот как-то вечером в четверг подобрался смельчак к потайной конюшне и спрятался в темном углу возле двери.

Проходит ни много, ни мало - появляет-ся барин, отпирает дверь. И мигом вся конюш-ня светом осветилась, будто десятки свечей вспыхнули, чтобы барин его не заметил и не рассчитался с ним, как обещано.

Сперва барин вытащил на двор сани. Сверкали они, как начищенный медный таз.

Кучер поскорее и юркнул под них, пока барин за конем ходил.

Вывел барин коня, запряг его, а потом накрыл коня попоной, а сани - полостью, чтобы никто в имении не увидел на дворе дивного сияния.

Сел барин в сани, а кучер за его спиной на полозья встал, и тут полозья так и запели, потому что конь поскакал что было духу на север.

Скакал час, скакал другой - видит кучер, что нет уже ни попоны, ни полости, а конь и упряжь так и сияют огнем.

И отовсюду, видит кучер, съезжаются к ним господа да барыни - и у всех такие же сани и такие же кони. Только свист да шелест раздается. Скачут, обгоняют друг друга, друг через друга перемахивают: не то у них свадебное гулянье, не то скачки на приз в сто тысяч. И вдруг кучер сообразил, что это они уже по небу скачут, над облаками, что под ними не замерзшие озера переливаются, а серебристые тучи.

Постепенно скакунов все меньше и меньше становилось, и наконец барин крикнул какому-то наезднику, который рядом проехал:

- Все сполохи разъехались, - пора, брат, и нам, возвращаться. - И помчался домой.

На другой день все в имении говорили, что никогда они еще не видели такого северного сияния, как в эту ночь. Никогда всполохи так не плясали.

А кучер держал язык за зубами и никому о своей ночной прогулке не рассказывал. Но в старости, говорят, не удержался и поведал тайну своему внуку, а от внука и пошли слухи. Говорят, будто и теперь есть такие люди, которые во всполохи умеют превращаться. И знай, когда зимой они пляшут в небе веселей обычного - значит у них свадебное катанье.