В 1867 году в Ставропольской губернии впервые появились эстонцы. Они приехали в далекий степной край в поисках свободных земель, которых на их маленькой родине уже не оставалось. А через год между станицей Невинномысской и селом Курсавкой, у подножия невысокой горы, появилось эстонское село, которое так и назвали - Подгорное. И сегодня здесь еще можно встретить потомков тех переселенцев.

Директор девятилетней местной школы Тамара Белан - эстонка. Украинская фамилия ей досталась от мужа. Как школьному библиотекарю Айно по мужу - Павлова. В вот учительница Зоя Сеппа, наоборот, русская (ее первый муж был эстонцем). Тамара и Айно часто разговаривают между собой на по-эстонски. Их понимает и Зоя, которая некоторое время с мужем жила в Тарту, где и овладела языком. Семья была вынуждена вернуться назад: не любят там чужаков, даже говорящих по-эстонски. Может, потому, что современный эстонский заметно отличается от здешнего, который в замкнутом пространстве сохранился неизменным в течении 130 лет?

В Подгорном, как и на Ставрополье в целом, еще можно встретить такие эстонские фамилии, как Аю, Рооз, Вахопские (когда-то эта фамилия звучала как Вахт), Лаар. Кстати, извесный в крае герой Великой Отечественной войны Иосиф Лаар - уроженец Подгорного, в местной библиотеке есть уголок, посвященный земляку.

Беседуем в школе-девятилетке, построенной в начале ХХ века. О качестве строительства можно судить по полам, не перестилавшимся с 1903 года и имеющим вполне добротный вид.

Рядом со школой - небольшое старое здание. Раньше здесь была лютеранская церковь, теперь - подсобные помещения.

Подгорное было красивым, удобным и зажиточным селом. Как писал автор книги "Эстонские села и поселения в России" Август Ниголь "в Подгорном живут настолько богато, что если дела у местных жителей и дальше пойдут так хорошо, то скоро коровы здесь будут ходить в галошах".

Балтийские переселенцы пряли шерсть, вязали из нее добротную одежду, занимались шитьем, вышивкой. И сегодня во многих домах сохранились орудия того промысла - старые зингеровские швейные машины. Большим спросом на рынках Невинномысска, Пятигорска пользовались местное масло и брынза, приготовленная из овечьего молока.

Первым ударом по эстонскому анклаву стала коллективизация. Многих крепких хозяевов сослали как кулаков в Сибирь. Однако и созданный здесь колхоз "Эдази", что означает "Вперед", десятилетиями был одним из лучших в районе. Но самым страшным ударом по селу стала эпоха укрупнения колхозов. Почему-то колхоз-миллионер присоединили к бедному хозяйству с центральной усадьбой в поселке Водораздел, а не наоборот. И руководить новой структурой поставили того, кто довел до нищеты соседей.

С тех пор Подгорное стало неперспективным населенным пунктом. Из села в центральную усадьбу постепенно вывезли все атрибуты цивилизации, в том числе и инструменты для духового оркестра, последнего оплота национальной культуры. Пришло запустение.

     То, что не успели сделать политики, довершили оползни, которые практически стерли старые постройки с лица земли. Вместе с жильем они разрушили и единственную дорогу, соединяющую Подгорное с остальным миром. Несколько лет назад сюда можно было пробраться только на вездеходе или пешком.

Сейчас 90 процентов жителейпереселены в так называемый новый поселок, расположенный в трех километрах от опасной горы. В авральном порядке здесь были смонтированы из железобетонных плит на первый взгляд неплохие просторные коттеджи. Но именно они стали главной болью для 372 жителей.

Несмотря на то, что в соседней Казинке, с которой Подгорное составляет единое муниципальное образование, газ появился 20 лет назад, в неперспективном селе его нет до сих пор. Поэтому, чтобы обогреть железобетонных уродцев, необходимо на отопительный сезон запасти шесть-восемь тонн угля. Старые-то саманные дома хорошо держали тепло, хватало небольших запасов.

А теперь нетрудно подсчитать, во что обойдется тепло в доме при цене 2100 рублей за тонну угля. Таких денег в селе, где 90 процентов безработных, нет ни у кого. Поэтому вместо угля топят дровами, добытыми из окрестных лесополос.

-То, что деды и отцы создавали, теперь-ат уничтожаем, - рассказывает о своем житье Иосиф Карлович Вахопский, добавляя почти ко всем глаголам характерную эстонскую частицу "т". - Ты как про нас узнал-ат? Я думал-ат, нас тут все забыли-т.

Чтоб спастись зимой, ставропольский эстонец, 71-летний Иосиф Карлович, смастерил в одной из комнат подобие русской печи. Там семья из шести человек и зимует. В остальных комнатах -холод и сырость, даже летом в доме стоит запах плесени.

У кого нет в семье таких умельцев, приспосабливаются по-другому. Когда наступают холода, перебираются в саманные времянки, сараи. Для аккуратных эстонцев - унижение жить в таких условиях. Но на что не пойдешь под страхом холодной смерти.

Воду для питья семья Вахопских запасает тоже оригинальным способом. Прямо с крыши в небольшой бассейн спущена водосточная труба. Дождевая вода и вода из Большого Ставропольского канала, которую привозит в бочке трактор для всего села за определенную плату, - единственные источники живительной влаги. Раньше село поил чудесный родник, бьющий из-под горы. Местные умельцы отвели от него водопровод. Теперь источника нет: уничтожен оползнем.

В селе нет ни почты, ни медпункта. Фельдшер приезжает раз в неделю, а то и реже. Если кто заболел, просят одного из десяти владельцев легковушек, чтоб отвез в больницу. Добраться до райцентра стоит двести рублей. А до того, как восстановили дорогу, вообще проще было умереть, чем попасть к врачу.

     Не так давно появился невиданный доселе атрибут цивилизации - телефон. Теперь в селе два аппарата на одном номере: в школе и единственном магазине. Продавец Мария Аношко, тоже эстонка, говорит, что по нему можно даже в Эстонию позвонить, были бы деньги.

Маша - одна из немногих счастливиц, кто имеет в Подгорном работу. Кроме нее, учителей и библиотекаря, зарплату получают 12 работников бригады недавно созданного сельхозпредприятия"Казинское", образовавшегося на месте обанкротившегося колхоза. Его долги выкупила известная на Кавминводах фирма "Колиев продукт", специализирующаяся на производстве спиртных напитков.

Механизатор Арнольд Вахопский в старом колхозе не получал зарплату пять лет. А недавно принес домой тысячу рублей. Это все, что заработал за все годы. Новое руководство начинает хоть что-то платить, правда, больше не деньгами, а продуктами, в том числе водкой и шампанским.

Но основной источник жизни - подсобное хозяйство. Здесь почти все держат коров, свиней, птицу. У той же Тамары Белан - три коровы, три лошади. Она с мужем и трое взрослых детей благодаря новым хозяевам "Казинского" получили на горе 60 соток земли под огороды. Это раньше приходилось довольствоваться солончаками, на которых теперь стоит новый поселок. Избыток продуктов иногда вывозят на рынки Невинномысска и Курсавки. Но чаще носят, идя пешком семь километров до железнодорожной станции, где садятся на электричку.

Но в последние годы нависла угроза и над подсобным хозяйством. Пришла она в лице поселившихся в окрестных хуторах дагестанских чабанов. Разведя большущие стада, они избрали основной кормовой базой для них поля и огороды коренных жителей.

Привыкшие жить честным трудом, уважать права и достоинство соседей, местные жители не могут противостоять нахрапистым джигитам. К тому же в селе практически нет крепких мужчин, способных дать отпор хамам. Русским и эстонцам остается лишь взывать к совести пришельцев да уповать на защиту властей. Пока ни в ту, ни в другую дверь не достучаться. Если и дальше пойдет так, то скоро последний эстонец покинет землю, давшую приют его предкам, и которую они столько лет лелеяли и холили. И будет она вытоптана скотским копытом.